Каждые 65 минут в Америке кончает жизнь самоубийством ветеран. Одна из ключевых причин — ПТСР. Что будет с украинскими ветеранами, и ожидает ли нас подобная неутешительная статистика — зависит от возможности определить ПТСР и его лечения. Об особенностях диагностики, течения и перспективах лечения ПТСР агентству Интерфакс-Украина рассказал профессор Института физиологии им.А.Богомольца, руководитель отдела развития и инноваций медицинской лаборатории CSD LAB, патофизиолог, доктор медицинских наук Виктор Досенко.
Текст: Анна Левченко
— На данный момент Украина только начинает изучать вопрос ПТСР. Насколько эта проблема актуальна для Украины? Когда мы столкнемся с проявлениями ПТСР, когда его влияние будет видно наглядно?
— Обе крайности — что ПТРС есть у всех, или никакого ПТСР не существует, — конечно, не соответствуют реальному положению вещей, не соответствуют научным данным, и имеют негативное последствие. Как должно подходить к этому вопросу научное и медицинское сообщество? Взвешенно, логично, научно: ПТСР, конечно, будет не у всех, и далеко не у всех он есть, даже не у половины населения. Многие военные не имеют никакого ПТСР. Но при этом количество людей с ПТСР в Украине достаточно большое — реестра больных этой патологией у нас, к сожалению, нет, поэтому нет и точных цифр.
Чтобы выявить ПТСР у человека, существует скрининг. В частности, CSD LAB серьезно заинтересовалась этой проблемой и на сайте медицинской лаборатории есть отдельный раздел, где каждый желающий может пройти скрининг-тест на ПТСР. Потому что для того, чтобы лечить, надо определить больных. Задача найти таких людей — не из легких. Никто не приедет в больницу и не скажет: «У меня ПТСР, лечите меня». Человек может не знать о своем состоянии.
Хочу заметить, что в мире ежегодно отмечается международный день скрининга ПТСР. Сейчас проблема диагностики актуальна во всем мире, потому что он возникает не только в странах, где ведутся боевые действия. Масса других факторов также может вызвать развитие этого тяжелого психического заболевания. Чем раньше мы обнаружим это заболевание, тем лучше и эффективнее будет терапия. Поэтому сейчас в мире практикуются скрининговые программы для выявления ПТСР. В частности, специалисты из национального центра изучения ПТСР США разработали так называемые пять вопросов восприятия. Если человек дает положительный ответ хотя бы на три из них, это еще не говорит, что у него ПТСР, однако уже свидетельствует, что ему надо обратиться к специалисту.
— Можно сказать, что ПТСР — это психическое заболевание, или это просто ситуативная проблема испорченного настроения?
— Это психическое заболевание. В международной классификации болезней оно классифицируется как нарушение психического здоровья. Диагноз ПТСР ставит психиатр.
— Но ведь на практике, как говорят психиатры, человек, имеющий проблемы с ментальным здоровьем, обычно считает, что у него все нормально, это просто мир вокруг какой-то не такой. Как заставить человека обратить внимание на свое состояние и начать лечение?
— Человеку надо пройти тест и дать ответы на эти пять вопросов восприятия. Наша задача сейчас — донести до населения эту информацию. Это бесплатный, доказательный и очень точный способ скрининга. Не диагностики, но скрининга, который при необходимости направит человека к специалисту для лечения.
ПТСР — это серьезная проблема. По данным статистики министерства по делам ветеранов США, каждые 65 минут в Америке кончает жизнь самоубийством ветеран. Здоровые мужчины, которые вернулись после службы в американской армии, со всеми программами поддержки, со всеми центрами реабилитации сталкиваются с этой проблемой. Мы не говорим, что все ветераны в США имеют проблему ПТСР и склонны к самоубийству, но если сравнивать ветеранов с другими мужчинами, то наличие ПТСР увеличивает вероятность самоубийства в шесть раз. Для женщин этот показатель еще выше. Это ужасные данные и, к сожалению, нет никаких оснований думать, что в Украине будет как-то по-другому.
— Когда, по вашим прогнозам, можно ожидать, скажем так, всплеска обращений или проявлений симптомов ПТСР? Этого ожидать уже сейчас, или после войны должно пройти какое-то время?
— Наиболее вероятно, что всплеска надо ожидать уже после возвращения с войны. У значительного количества военных, возможно, уже есть ПТСР, но, к сожалению, у нас нет статистики. Собственно, эти данные не собираются, статистика психических заболеваний не ведется. Мы не знаем, сколько у нас людей, больных ПТСР, и какая динамика. Чтобы понять картину, ветераны должны проходить диагностику и, при необходимости, реабилитацию. Но большинство ветеранов такой возможности нет. После победы над врагом большинство из них вернется к обычной жизни. И именно тогда можно ожидать, что это заболевание проявится и будет лавинообразное повышение количества именно установленных диагнозов ПТСР. Потому что сейчас ПТСР есть, а скрининга нет. Или же он недостаточно эффективен.
— Что является первопричиной ПТСР?
— Есть два фактора, которые запускают определенное развитие ПТСР. Первый — это непосредственный контакт со смертью. Не по телевидению, не по фото, не в телеграм-каналах, а именно непосредственный, наглядный контакт со смертью. Человек видит смерть и это бьет по тому, что называется ядром личности, по собственным убеждениям о том, что такое добро и что такое зло. Второй фактор, который может запустить ПТСР — это опосредованный контакт со смертью, даже без контакта. Это два установленных фактора. Все остальное является факторами риска, которые увеличивают вероятность. То есть, у человека с имеющимися психическими заболеваниями больше вероятность ПТСР. У людей, которые употребляли или употребляют наркотические средства, большая вероятность. У людей, которые имеют слабую социальную поддержку, которые не имеют семьи, не имеют детей, или имеют травматическую личную жизнь — большая вероятность ПТСР. Безусловно, присутствует и генетическая предрасположенность. Но это не причины, это факторы, которые увеличивают вероятность.
— Чем ПТСР отличается от других реакций на стрессовую ситуацию?
— Тем, что этот ужас контакта со смертью застревает в мозгу, в психике. Он не покидает человека и он все время возвращается к травматической ситуации. Это событие уже существует исключительно в воспоминаниях, оно оторвано от жизни, не имеет отношения к актуальной ситуации, но оно запечатлевается в психике и начинает доминировать над сознанием. Ситуация, которая вызвала ПТСР, уже произошла, она не повторяется, а человек все еще находится в ней. Это очень отличает ПТСР от других заболеваний, от того же от хронического стресса.
ПТРС приводит к гормональным сбоям. В некотором роде ПТСР — это нейрогуморальное заболевание. Когда меняется гормональный фон, когда оказывается «хромающий» на один гормон стресс. Что это значит: при стрессе в крови должен повышаться уровень как адреналина, так и кортизола. Но при ПТСР повышается только уровень адреналина, а кортизола даже меньше, чем у здоровых людей. Это как стресс, но неполноценный — доминирует адреналин, а кортизола, который должен обеспечить отрицательную обратную связь и остановить стрессовую реакцию, нет.
— И чем это грозит организму человека?
— Это грозит тем, что организм не получает связи. Кортизол должен прийти в мозг после стресса и запустить механизмы восстановления. Но кортизола нет, мозг считает, что приказ мобилизоваться не выполнен, поэтому снова, снова и снова дает команды на выработку адреналина и стрессовой реакции. Это истощает организм. В медицине это называется «заколдованный круг», вырваться из которого психика сама по себе не может.
— Если мы говорим о гормонах, гормональном фоне, то существуют ли какие-то анализы, например, крови, которые позволяли бы выявить наличие ПТСР как химической реакции организма?
— Мы как раз на пути к этому. Сейчас мы работаем над этой задачей вместе со специалистами центра психореабилитации «Лесная поляна». Мы пытаемся найти оптимальное решение, потому что существующие решения очень дорогие, а скрининг должен быть дешевым.
— Что значит «дорогое решение»?
— Для определения людей с ПТСР нужно много денег. И это проблема. Потому что под скринингом понимается дешевый тест, который можно сделать миллионам людей: всем военным, всем семьям военных. Но когда стоимость теста значительная, это существенно усложняет возможности борьбы с ПТСР.
— Значительная — это сколько?
— По нашим подсчетам выходило около 5 тыс. грн за один тест. Поэтому если говорить об определении ПТСР «по капле крови», то сейчас методическая база уже существует, но есть нюанс — скрининг должен быть доступным. Весь мир ищет возможности проведения таких скринингов, но еще нигде в мире не внедрены биомаркеры ПТСР. В CSD LAB их разработали, но мы надеемся найти решение по уменьшению их стоимости. На пути к этому решению мы уже ввели тест на биомаркеры хронического стресса. Это не менее опасная патология, которая, безусловно, связана с войной. Не у всех есть контакт со смертью, но война вводит в состояние неопределенности. Что сейчас и происходит: новости, травматическая информация и сочувствие запускают так называемый хронический стресс. Это очень хорошо известно в медицине. А все, что нужно сделать человеку — это пройти тест и обратиться к психотерапевту, который при необходимости назначит лечение медикаментозными методами.
Но подчеркиваю, что хронический стресс и ПТСР — это разные вещи.
— Разрабатывают ли какие-то лекарства от ПТСР?
— Сейчас есть только два антидепрессанта, которые доказано работают и улучшают состояние. Другие препараты на стадии изучения. Их достаточно много, поэтому ожидаем, что будут появляться и исследоваться новые лекарства. В частности, препараты на основе медицинского каннабиса, психотропных препаратов. Но, к сожалению, Украина пока вне этих исследований не только из-за войны, но и потому, что исследовать эти препараты в Украине запрещено.
Впрочем, сейчас в Украине и в мире есть запрос на проведение таких исследований. Есть международные структуры, готовые вступать в коллаборацию с украинскими специалистами и институтами, чтобы изучить эти вопросы. Например, мы готовим ряд заявок на участие в международных исследованиях и надеемся, что эти исследования все же начнутся. Это, на мой взгляд, очень хорошее решение, потому что вместо того, чтобы стоять с протянутой рукой и просить деньги, мы сможем сами их разрабатывать.
— Когда-то молодые украинцы были вынуждены участвовать в войнах, которые вел бывший СССР, в частности в Афганистане. Сейчас этим людям около 50-55 лет, это достаточно активная категория граждан, но у них непростая история. Мы видели много историй, когда ребята из Афганистана возвращались с искалеченными судьбами, искалеченной психикой, не все смогли адаптироваться к мирной жизни. Проводятся ли какие-то исследования среди ветеранов Афганистана?
— В СССР и во всех постсоветских странах, к сожалению, этот диагноз игнорировали. В Украине раньше юридически ПТСР не было. В этом аспекте вопрос вообще не ставился. То есть если у человека были последствия военной травмы, контузии, ему могли предлагать лечение и реабилитацию в санатории, восстанавливали в неврологическом плане. О психиатрии и психологической помощи вообще речь не шла. Сейчас мы тоже не видим работы с теми, кто мог испытать ПТСР 30 лет назад. Только сейчас стали обращать внимание на этих людей. Первые диагнозы ПТСР появились в Америке в 80-х годах прошлого века и еще довольно долго в других странах, даже в Европе, считали, что это не заболевание. То есть к принятию ПТСР пришли десятки лет. Теперь надо, чтобы были разработаны критерии диагностики, чтобы эти критерии были донесены до врачей.
— ПТСР можно вылечить, или это хроническое заболевание, которое остается с человеком на всю жизнь?
— ПТСР излечим, конечно! У половины он пройдет самостоятельно. Но эта информация опасна, потому что люди подумают, что не нужно обращаться к врачу, мол, ПТСР сам пройдет. Это ошибка! Для лечения ПТСР надо обращаться к врачу. У половины людей ПТСР может сам пройти, а у половины не пройдет. И никто не знает, к какой половине принадлежит тот или иной человек. ПТСР прекрасно лечится психотерапией, конечно, если вовремя начать, и если есть квалифицированные специалисты. В определенных случаях нужно добавлять фармакотерапию. Специалисты всего мира ищут новые методики, новые препараты, новые подходы к терапии этого сложного, опасного заболевания. Я надеюсь, что украинские ученые удачно присоединятся к этим исследованиям и вместе мы найдем эффективные методы скрининга, диагностики и лечения ПТСР.
