Практика проведения обысков без санкции следственного судьи в последнее время заметно растет и трансформируется в инструмент злоупотреблений, считают опрошенные агентством «Интерфакс-Украина» адвокаты.
«Это давняя проблема, которая регулярно трансформируется в инструмент злоупотреблений. В моей практике были ситуации, когда уголовное производство регистрировалось в 6 утра, а уже в 7:00 правоохранители проводили »неотложный» обыск. Бывали и абсурдные случаи – обыски «по ложному адресу», которые через несколько минут легализовывались уже как неотложные по правильному адресу. Такие случаи вызывают серьезные вопросы относительно целей и соразмерности действий правоохранителей«, – сказал адвокат, руководитель практики уголовного права ЮФ »Ильяшев и Партнеры» Константин Кривенко.
Впрочем, он отметил, что «особенно в делах экономического характера обоснованность часто выглядит формальной, в большинстве случаев следствие мотивирует обыск необходимостью сохранения важных документов, но по факту изымаются обычные хозяйственные документы, которые и так находятся у контрагентов, в банках, государственных учреждениях и т. п.».
При этом Кривенко отметил, что в большинстве случаев следственный судья постфактум «узаконивает» действия следствия, не заслушивая сторону, у которой проводились обыски.
«Это создает непрозрачную ситуацию, когда человек даже не знает, на основании каких аргументов следователь убедил суд. Было бы целесообразно изменить законодательство так, чтобы предоставить стороне обыска возможность участвовать в рассмотрении вопроса о легализации«, — сказал он.
Впрочем, по оценке Кривенко, судебная практика в отношении доказательств, полученных с нарушениями, неоднородна, то есть »на практике суды иногда «закрывают глаза», если нарушение формальное, а доказательство является значимым».
Со своей стороны, партнер-учредитель юридической фирмы VB Partners, экс-президент Ассоциации юристов Украины (АПУ) Денис Бугай также подчеркивает, что обыски остаются не просто следственной мерой, а инструментом давления, проведение обыска без разрешения суда является полем злоупотреблений для правоохранителей.
По общему правилу, обыск должен проводиться после получения соответствующего разрешения суда. Однако в исключительных случаях (преследование подозреваемого, спасение вещей или жизни) правоохранители могут провести обыск без разрешения суда, но должны получить его после завершения следственного действия. Следователи пользуются возможностью проведения обысков без разрешения суда систематически. Поэтому сейчас такие обыски являются полем злоупотреблений для правоохранителей», — сказал он.
Бугай напомнил, что только БЭБ за прошлый год минимум 163 раза обращался за соответствующим разрешением на проведение обысков, за 2023 год — 187. Это при условии 3-месячного моратория на обыски в 2024 году. Кроме этого, за последние несколько месяцев зафиксировано проведение обысков у адвокатов, причем без получения разрешения суда.
Также Бугай отметил, что «несмотря на требования законодательства, собранные доказательства во время обыска, проведенного с процессуальными нарушениями, могут быть использованы в суде. Такая позиция Верховного Суда будет поощрять правоохранителей нарушать требования законодательства при проведении следственных действий».
Со своей стороны, адвокат АО Barristers Дмитрий Зеленюк отметил, что в судах отсутствует единая судебная практика и единый подход к рассмотрению ходатайств о неотложном обыске.
В частности, результаты анализа последних 100 постановлений Печерского, Святошинского, Шевченковского и Соломенского районных судов города Киева о проведении неотложного обыска в подавляющем большинстве случаев находят поддержку в судах. Так, ходатайство о проведении обыска было удовлетворено в 75% дел, то есть в трех из четырех случаев следственные судьи легализуют проведенные без предварительного разрешения обыски.
«Такой высокий показатель может указывать либо на безупречную работу органов досудебного расследования, либо, что более вероятно, на тенденцию к формальному подходу со стороны части судей. Однако распределение результатов рассмотрения ходатайств между различными районными судами столицы демонстрирует разительное отсутствие единого подхода к применению одной и той же нормы закона», — сказал он.
По данным Зеленюка, в частности, процент удовлетворения ходатайств об обыске в Печерском райсуде Киева составляет 96%, в Святошинском – 80%, Шевченковском – 72%, Соломенском – 52%.
«Такое разительное отличие в показателях не может быть объяснено только разным качеством работы правоохранительных органов в разных районах города. Это полностью подтверждает предположение, что в некоторых судах следственные судьи более тщательно подходят к контролю за наличием оснований для удовлетворения таких ходатайств», — сказал он, подчеркнув, что проведение обыска без решения следственного судьи, задуманное законодателем как неотложная мера для чрезвычайных ситуаций, «все чаще становится рутинным инструментом для обхода стандартной процедуры получения судебного разрешения на проведение многочисленных необоснованных обысков».
В свою очередь, партнер юридической фирмы Ario Law Firm Евгений Грушовец отметил, что практика проведения обысков без решения следственного судьи имеет тенденцию превращаться в опасную «новую норму» в деятельности правоохранителей.
«Да, такая тенденция существует. И это объективная реальность. Причин несколько. Прежде всего – это война, которая расширяет круг полномочий правоохранительных органов, особенно это касается дел, касающихся национальной безопасности. С одной стороны, это закономерно и оправдано, но есть и другая сторона медали. Когда система работает в «усиленном режиме», возрастает риск, что под давление следственных действий могут попасть и случайные посторонние лица. Например, тот же адвокат, вся „вина“ которого заключается в том, что он просто выполняет свою работу, предоставляя клиенту юридическую помощь», — сказал он.
При этом Грушовец подчеркнул, «что в делах о нацбезопасности возможность альтернативы аресту или залогу становится крайне ограниченной».
Грушовец отметил, что еще одним фактором, влияющим на усиление давления правоохранительных органов, является политический контекст.
«Обыск — это лишь один из инструментов воздействия. И он один из самых действенных, ведь не только создает юридические риски, но и оказывает серьезное психологическое давление, заставляя многих менять позицию или отказываться от борьбы», — сказал он.
При этом он особо отметил обыски у адвокатов.
«Только за последние несколько месяцев зафиксирована серия обысков в домах и офисах адвокатов, проведенных без судебных постановлений и без надлежащего обоснования неотложности. Были случаи, когда правоохранители изымали носители информации, содержащие адвокатскую тайну, без участия представителя Совета адвокатов. В итоге это создает атмосферу давления на адвокатов как участников уголовного процесса, что прямо подрывает гарантии права на защиту», — сказал он, напомнив, что профильные профессиональные организации уже несколько раз публично заявляли о недопустимости таких действий и системности проблемы.
Комментируя возможные механизмы защиты от неправомерных действий, Грушовец отметил, что формально механизм защиты от злоупотреблений один — судебный контроль, суд может признать обыск незаконным, обязать вернуть изъятое имущество, а полученные доказательства признать недопустимыми.
«Украинские реалии таковы, что суд нередко становится частью той же правоохранительной системы. Процент случаев, когда суд признает следственные действия незаконными, остается крайне низким. Согласно УПК, доказательства, полученные в результате грубых нарушений порядка проведения обыска, не могут быть использованы в суде. Однако судебная практика показывает: часто даже «токсичные» материалы признаются допустимыми, что подрывает доверие к механизму защиты», — сказал он.
